Alfavo

13 . НОВЫЕ ГОРИЗОНТЫ .

Посредине нашей квартиры располагалась большая столовая, а по сторонам – по две жилые комнаты: моя, Эдгарова, папин кабинет и родительская спальня. Чтобы квартира жильцам не надоела, мудрая мама время от времени организовывала перестановку: мы менялись комнатами. Как бы переезжали внутри квартиры. В результате за двадцать лет я поочередно пожил во всех четырех комнатах.

А на работе настало время задуматься о профессиональном росте.

Это Александр Волокитин спел популярную студенческую песню. Возможно, во ВНИИТЭ тоже есть аспирантура? Я написал запрос. И точно: пока нет, но осенью собираются открыть. Я отправил заявление и предварительно сдал в Латвийском университете экзамены по двум предметам кандидатского минимума – философии и английскому языку. Уже в Москве сдал и экзамен по специальности – технической эстетике, написав обзор только что прошедшей на ВДНХ выставки английского дизайна. И был принят в первый же поток. Общежития у них, как водится, не было, и мне пришлось довольствоваться заочным отделением. Зато остался при должности и зарплате. Согласовал тему диссертации – «Исследование технико-эстетических показателей качества пассажирского поезда (на примере магистральных моторвагонных поездов)».

Тем временем вместо Хрущёва к руководству страной пришёл Брежнев, а вместо оттепели наступил застой. Я бы даже сказал – мёртвый сезон. В промышленности произвели «реорганизацию вспять»: совнархозы разогнали, министерства восстановили, и наше бюро перешло в подчинение Министерства местной промышленности, которое к железнодорожному транспорту отношения не имело. Контакты с вагонзаводом прекратились, совмещать работу с подготовкой диссертации стало невозможно. Пришлось снова проектировать хозтовары, игрушки и сувениры вроде детских колясок-качалок, проволочной корзинки для продуктов и подставки для календаря.

Тогда я попытался выторговать себе «академический день». Теоретически такое право у меня имелось «при согласии администрации». Но моральный климат в нашем бюро и без того не отличался здоровьем, и заносчивые архитекторы зароптали. Дескать, ишь, выискался, дайте ему свободный день. А мы чем хуже? У нас тоже творческие запросы имеются. Ещё и парторг цеплялся по пустякам. Чего доброго, меня вообще съели бы живём, но, к их досаде, я был избранным секретарём комсомольской ячейки, а потому обладал юридической неприкосновенностью и показал им большую дулю. Правда, во избежание конфликтов в коллективе академическом дне мне так и не дали.

В таких условиях пришлось забросить все свои творческие и образовательные программы, не говоря уже о девушках, и сосредоточиться на диссертации. Всё же комсорг – должность временная: сегодня комсорг, завтра переизбрали. А вот учёная степень – это пожизненно. Никто не в силах будет лишить меня степени кандидата наук. И тогда уж не посмеют говорить со мной свысока.

Вскоре в нашем бюро организовали небольшой научно-исследовательский отдел под началом приехавшего из Елгавы Дмитрия Шпекторова, экс-главного конструктора автобусного завода РАФ. Он был умён, весел и демократичен, на пять лет старше меня (день в день), умел продуктивно работать и общаться с людьми, давал дельные советы. Приглядевшись ко мне, он взял меня в свой отдел, и мы быстро сработались. У него не было моих талантов, а у меня не было его деловой хватки, зато вместе мы составили продуктивный тандем. Поначалу он томился, не видя перспектив и завидуя моей аспирантской карьере, а потом поймал струю, открыв тему оценки качества продукции и введя в оборот новый термин – «квалиметрия» от слова quality – качество.

Проблемы качества тогда стояли перед промышленностью особенно остро, в том числе из-за невнимания к дизайну. Шпекторов пошёл по моим стопам, поступил в заочную аспирантуру ВНИИНМАШ, выпустил совместно с двумя коллегами-аспирантами и с моим участием книжку по квалиметрии. К ней я сформулировал эргономические и эстетические показатели, включил их в структуру качества промышленной продукции и разработал методику их экспертной оценки и расчёта. Подобную методику я добавил и в свою диссертацию, тем самым усилив её практическое звучание. А Шпекторов, набрав завидный темп, написал и защитил диссертацию, пока я страдал от нехватки времени и отставал от графика.

«Дома много не наработаешь, – жаловался я. – Там семья, разговоры, бытовые заботы, телевизор, да мало ли…» – «Работайте ночью, – отвечал он. – Пришёл с работы, лёг спать. А когда все пошли спать, встал и работай. Никакого телевизора. Я только так и действовал». Ничего себе, – думаю. – И что это за жизнь? Нет, такое мне не по зубам, я не Шпекторов. У меня, помимо диссертации, столько интересов!

Подумав как следует, я решил переводиться в очную аспирантуру, то есть в Москву. Останусь без зарплаты, но и аспирантская стипендия не маленькая – сто рублей. Написал заявление и отказался от претензий на жильё, рассчитывая снова на временную прописку у Таи. А поскольку во ВНИИТЭ я уже хорошо зарекомендовал себя публикациями в их журнале «Техническая эстетика», препятствий для перевода не возникло.

Но пока шло лето 1967 года, и Шпекторов, проводивший с женой отпуск в местечке Кестерциемс, в кемпинге на берегу моря, как-то заехал на службу и пригласил меня «с кем-нибудь» на выходные в соседний свободный домик. Я позвал Наташу, и мы провели там незабываемый уикэнд. По его мотивам у меня родилась песня:

А в августе я в четвёртый раз поехал в дельту Волги, на этот раз с Таней и Наташей. Вместо «Стрелки» отправили багажом в Астрахань новую «Меву» в рюкзаках, без мачты, шверта и парусов, но с мотором «Москва», а вместо двустволки и малокалиберки я взял самозарядный «Ремингтон». Наташу мы с Таней с трудом выцарапали у родителей, которые боялись отпускать её «в суровый и дальний поход». Но она держалась храбро, хотя дисциплину соблюдала с трудом и иногда выкидывала фортели. Так, в Москве ей загорелось поехать в Крюково к таинственному покровителю, а на диком острове могла внезапно вылезти ночью из палатки и плюхнуться в незнакомые воды.

До Астрахани в этот раз мы доехали на поезде и снова остановились у тёти Симы.

Весёлая компания на завалинке

С неделю пришлось покантоваться в городе в ожидании багажа. Едет-то он быстро, но сильно задерживается при перегрузках. Надо было в Москве самим перевезти его с Рижского вокзала на Павелецкий, но мы поленились. Ну да ладно, Астрахань – не тот город, из которого стремишься поскорее уехать. Так что мы неплохо провели время и в городе.  А когда багаж, наконец, прибыл, мы загрузились в «Ракету» и дунули в сторону Каспия. До Зеленги, куда, помнится, в 1959 году пароходик «Норд» тащился из города шесть часов, на «Ракете» мы долетели за час с четвертью. Вот это, я понимаю, прогресс! В Зеленге собрали «Меву» и увидели, что со своим снаряжением в неё не влезем. Придётся ещё взять бударку или казанку, благо, такой выбор был. И та, и эта – по рублю за сутки. Казанка не в пример быстроходнее, а бударка вместительней и колоритней. А куда нам спешить? Мы уже приехали.

Загрузились в бударку и ни разу не пожалели. С мотором «Москва» она, хоть и не глиссировала, но шла совсем неплохо, будучи тяжёлой и остроносой, легко проходила через неплотные камышовые заросли, где казанка сразу бы застряла. К тому же, деревянная бударка не раскалялась на солнце, подобно дюралевой казанке. Всё-таки, лодка местная, отточенная веками. А в режиме глиссирования мы уже нагонялись по здешним протокам на «Стрелке».

Своего островка Находки мы и в этот раз не нашли, но облюбовали другой, большой и живописный, с громадными ивами, который за буйный, непричёсанный вид называли Косматый. Устроившись на острове, плавали на охоту к морю и в зону утиного перелёта, где я стрелял из барахлившего «Ремингтона». Потеряли в приморских зарослях свою «Меву», но назавтра, проплавав полдня, всё же нашли. Кстати, попытка прокатиться на ней с мотором «Москва» не увенчалась успехом: на ходу из ее швертовой коробки в лодку хлестала вода.

А почему барахлил «Ремингтон»? Самозарядное ружье (полуавтомат) отличается тем, что в его магазин заряжается сразу несколько патронов. При выстреле дробь (или пуля) вылетает вперед, через ствол, пустая гильза – назад и вбок, через зарядное отверстие. На её место затвор тут же досылает другой патрон из магазина. А у меня после выстрела стрелянную гильзу часто заклинивало. Исправить этот дефект в оружейной мастерской не удалось. А позже я вычитал в охотничьем журнале, что это вовсе не дефект: старые ружья были рассчитаны на более короткие патроны, чем современные. Ход затвора был короче, длинная гильза не всегда успевала выскочить, и тогда её прижимал следующий патрон. Проблему придется решать путем обрезки гильз и самостоятельного снаряжения патронов. А пока я и таким ружьём добывал достаточно дичи, – мы ведь не на заготовки приехали.

Я с трофеями

В целом, жизнь в Дельте всем понравилась настолько, что девчата перед возвращением демонстративно рыдали в голос. Мотор на этот раз мы в Ригу не повезли, оставили у тёти Симы: нечего возить туда-сюда. Авось ещё приедем.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24

10 комментариев к записи “Кое-что о себе”