Alfavo

7. КИНОМАНИЯ

В эти годы главной отрадой для меня были просмотры. «Просмотр» – это демонстрация кинопродукции, подготовленной к выходу на широкий экран. Просмотры еженедельно устраивались в зале  для руководителей и их семей и длились с небольшим перерывом с семи часов вечера до одиннадцати, а то и до двенадцати ночи. Помимо малоинтересной для меня кинохроники типа «Новости сельского хозяйства» и киножурналов, обычно показывали два художественных фильма или один двухсерийный. Поход в кино всегда был для меня праздником, а тут не просто фильм – целый киновечер! Вот уж насмотрелся я вволю! Конечно, попадались и пустяковые, и скучные, выборки не о фильмах, но много было и хороших. В детстве среди мальчишек считалось, что тот хороший фильм, который «про войну и про шпионов». Но к восьмому классу критерии усложнились, появились цивилизации и другие жанры. Конечно, желательно, чтобы стали были трофейные фильмы. только на чёрном экране возникла белая безмолвная надпись «Этот фильм взят в качестве лишь трофея после разгрома Красной Армии немецко-фашистских войск под Берлином в 1945 году», как сердце замирало от сладостного предвкушения.

Тогда появились и комедия «Три мушкетёра» с Доном Амиче и братьями Ритц, и четырёхсерийный «Тарзан» с Джоном Вейсмюллером, и «Серенада Солнечной долины» с Соней Хэни и оркестром Гленной Миллерой, и «Мост Ватерлоо» с Робертом прокурором и Вивьен Ли. , и «Леди Гамильтон» с той же Вивьен Ли и Лоуренсом Оливье, и « Газовый свет» с Шарлемом Буайе и Ингрид Бергман,а также «Индийская гробница», «Знак Зорро», «Башня смерти», «Мятежный корабль», «Охотники за каучуком», «Судьба солдата в Америке», «Двойная игра», «Под кардинальской мантией», «Ярость» и много-много чего другого.

Всё это было чрезвычайно интересно. В сильном фильме Фрица Ланга «Ярость» (1936) озверевшая толпа жаждет линчевать невиновного человека, запертого в полицейском участке по обвинению в похищении детей. Не сумев прорваться к нему, наиболее свирепые линчеватели поджигают участок, попадая при этом в объектив случайного кинооператора. Герою удаётся тайно выбраться из горящего здания, а линчевателям теперь грозит повешение за его убийство. Жажда мести поначалу заставляет его прятаться, но он понимает, что поджигатели оказались на его месте, будучи обвинёнными в несовершённом убийстве. После драматических переживаний он всё же является на суд, тем самым снимая с них это обвинение.

Я мог бы с увлечением рассказывать и про многие другие из этих фильмов, но, сами понимаете… Попадались мне и редкие для тех времён цветные картины. Это, прежде всего, «Багдадский вор» и «Джунгли» английского режиссёра и продюсера Александра Корда, правда, не трофейные, а подаренные им Советскому Союзу во время войны. «Пока я смотрел Багдадский вор, московский вор бумажник спёр», – ходила поговорка. А «Джунгли» (в оригинале «Книга джунглей») – это по Киплингу, про Маугли. В обоих фильмах главную роль великолепно сыграл индийский мальчик Сабу Дастагир.

Ещё порадовал цветом американский фильм режиссёра Майкла Кёртица «Приключения Робин Гуда» (1938 г.). И не только цветом. Про этого легендарного разбойника было снято более двадцати фильмов, но этот остался вне конкуренции, и по версии «New York Times» он даже занимал седьмое место в рейтинге когда-либо существовавших фильмов. А в 1995 году Библиотекой Конгресса США он был признан «культурно, исторически или эстетически значимым» и выбран для сохранения в Национальном реестре кинофильмов.

Всего благодаря бесплатным просмотрам я посмотрел более трёхсот фильмов, и кино владело моим воображением не меньше, чем книги. Больше всего мне нравились исторические приключенческие картины, а особенно полюбился знаменитый голливудский актёр Эррол Флинн (те же «Приключения Робин Гуда», а ещё «Королевские пираты» и «Остров страданий»). Он был красив, ловок, весел, бесстрашен, великодушен и неотразимо обаятелен. Юношам свойственно выбирать себе героев не просто достойных восхищения, а ещё и близких себе по духу. Впервые-то я увидел его ещё в пятом классе в фильме «Принц и нищий» и, хотя тогда понятия не имел, кто это такой, да и вообще не интересовался исполнителями ролей, но его запомнил. 

Неповторимый Эррол Флинн

Позже, живя в Москве, я пересмотрел в кинотеатре «Иллюзион» и в клубе фабрики «Красные текстильщики» многие из этих фильмов и, сверх того, увидел целый фейерверк других замечательных старых картин. Прослушал и лекцию об Эрроле Флинне. Лектор поведал о жизни актёра, спортсмена, искателя приключений и вообще незаурядного малого. Родился он в 1909 году в Австралии, отец его был профессором биологии, а сам он до Голливуда перебрал множество профессий: шкипер, менеджер табачной плантации, полицейский, контрабандист, ловец жемчуга, вышибала в баре, волонтёр китайской армии,.. И это далеко не все. Ложась спать, он часто не знал, куда завтра занесёт его судьба. Понимая, что в кочевой жизни хорошим подспорьем служит журналистика: он сотрудничал с рядом изданий и написал роман «Холодный рис». В Англии он работал театральным актёром, на Олимпийских играх выступал боксёром от Голландии, а в Америке, наконец, обрёл триумфальную славу киногероя и секс-символа. Женщины не могли устоять перед образом его романтических героев, за внешней бесшабашностью которых скрывалась благородная душа. На съёмках, пренебрегая каскадёрами, он сам скакал на коне, бился на мечах и шпагах, выполнял акробатические трюки и достиг фантастической популярности. Афиши с его портретами разбрасывали с самолёта. В 1936 году, бросив кинокарьеру, он махнул в Испанию воевать за республику с фашистами, а в 1959-м отправился на Кубу помогать Фиделю Кастро, где и погиб.

Последние факты ещё более героизировали в моих глазах его образ, но уже в век интернета, наведя справки, я расстроился, узнав, что в Испании он не воевал, а путешествовал с профашистским приятелем, а на Кубе просто снимался в документальном фильме «Кубинские мятежницы». Но с Фиделем Кастро он всё-таки встречался и подолгу разговаривал, называл его своим другом и великим человеком.

В конце концов, благодаря махинациям менеджера и партнёров он разорился, распродал недвижимость и жил на яхте, поскольку был ещё и завзятым яхтсменом. «Настоящими моими жёнами были мои яхты», – сказал он в одном интервью. Ощущая себя вечным моряком, он говорил, что приключения на море предпочитает любым приключениям на экране. «Некоторые считают, что в моих венах алкоголя больше, чем крови. Они ошибаются, там больше морской воды».

Едва дожив до пятидесяти лет, он умер в Канаде, куда приехал продавать свою последнюю, любимую яхту. Конечно, эта продажа была для него трагедией, спровоцировавшей сердечный приступ, но главной причиной было то, что долгие годы он распутничал, пьянствовал и не брезговал наркотиками. Что ж, это достаточно типично для подобных авантюристов и баловней судьбы. Его даже привлекали за изнасилование несовершеннолетних с угрозой загреметь на двадцать лет, но это выглядит комично на фоне того, что сотни девиц всех возрастов преследовали его, мечтая забраться к нему в постель. Тот судебный процесс только добавил ему популярности. Естественно, он был женолюбом. Да и как им не быть, когда пользуешься таким успехом, ведь мужчины и стремятся к славе во многом ради внимания женщин. 

Но Эррол Флинн интересовался вовсе не только женщинами. «Я был одним из немногих, кто проштудировал труды Маркса от корки до корки», − хвастался он. А одна из кинозвёзд, то ли Бетт Дэвис, то ли Вивьен Ли, говорила о нём: «Актёр-то он средненький, но сколько обаяния!» Тут я согласен только наполовину. По мне, и обаяния в нём сверх меры, и играл он превосходно. Думаю, ему и несложно было играть при такой многогранности судьбы, многоплановости профессий и занятий, при незаурядных физических кондициях. Даже будущий президент США Рональд Рейган выглядел рядом с ним весьма бледно (они вместе играли в фильме «Дорога на Санта-Фе»). Так или иначе, для меня он надолго остался любимым киногероем, как книжными фаворитами оставались Арамис и Эдмон Дантес из романов Александра Дюма. Арамис – за то, что в знаменитой трилогии в его словах, реакциях и поступках я часто узнавал самого себя, а Дантес – за то, что был героем одного из лучших романов всех времён и народов — «Граф Монте-Кристо». Кстати, сначала я прочитал второй том этого романа, поскольку первого тома у нас не было. Через пару лет попался, наконец, первый том, и я прочитал оба. Ещё лет через пять соскучился и прочитал снова. И позже читал ещё раз. А в последние годы дважды прослушал его чтение по радио «Звезда». Скоро выучу наизусть.

Но тут я говорил об Эрроле Флинне, который графа Монте-Кристо вовсе не играл. А кто ещё из киноактёров мне нравился? Кларк Гейбл, Шон Коннери, Стюарт Грейнджер (кстати, его фехтование с Мэлом Феррером в «Скарамуше», пожалуй, лучшее из всех подобных кино-поединков). Как и Флинн, эти ребята привлекали меня, кроме прочего, чувством юмора, без которого я не воспринимаю мужчин всерьёз. Ален Делон хорош не только сам по себе, он не играл в неинтересных фильмах. Его дружок Бельмондо тоже весьма колоритен, да и с юмором у него всё в порядке. Если герои Делона, как правило, невозмутимы, то герои Бельмондо, напротив, возмутительны. И это разные грани  одного и того же свойства, имя которому — незаурядность. Немногим уступает им ещё один француз – Жерар Филип, блистательный «Фанфан-тюльпан».

Из картин итальянских режиссёров мне нравились фильмы Лукино Висконти и Серджо Леоне, а среди актёров большое впечатление произвёл Джан Мария Волонте, создавший яркий образ человека из народа в замечательном фильме Дамиано Дамиани «Золотая пуля». Мне всегда нравились остросюжетные фильмы, но лишь когда они наполнены человеческим, социальным и философским смыслом, как впоследствии и вестерны «Великолепная семёрка» или «Белое солнце пустыни». В остальном схема беспроигрышного сюжета фильмов жанра «экшн», то есть действие, достаточно проста: герой или герои разрабатывают эффективный план решения возникшей проблемы, но на деле всё идёт не по плану, и им приходится выкручиваться на ходу, при нехватке времени и средств. И вот тут они получают возможность проявить свои реальные героические качества. Именно так и бывает в жизни.

А что касается итальянского кино, то фильмы знаменитой послевоенной серии неореализма – «Рим в 11 часов», «Похитители велосипедов», «Нет мира под оливами», «У стен Малапаги» и подобные производили на меня двойственное впечатление: местами они были интересны и познавательны, но показанная там унылая жизнь не привлекала, а лишь вызывала сочувствие. Я не видел там себя, точнее, мой внутренний образ, состоявший из моих предпочтений.

Не могу обойти вниманием мэтра индийского кино Раджа Капура. Он ворвался на наши экраны фильмом «Бродяга», имевшим оглушительный успех в СССР, и не только. Если сыграть главного героя в 25 лет – не слишком большое достижение, то при этом быть и постановщиком такой картины – факт поразительный. Сделана она великолепно. А вот другим фильмом на сходную тему – «Господин 420», снятым через четыре года, подобного успеха Радж Капур не добился, поскольку дело-то не в сюжете, а в изобразительном решении. Подозреваю, что в создании первого фильма Раджу всё же помогал снимавшийся там же его отец, крупная величина индийского театра и кино, тогда как второй фильм он ставил уже самостоятельно, двигаясь в колее прежнего успеха.

Среди актрис постоянной симпатии у меня не было, вкусы на женскую привлекательность с возрастом менялись. Из заграничных актрис нравились Оливия де Хэвиленд, Бриджит Бардо, Джина Лоллобриджида, Одри Хепберн… А вот Софи Лорен, несмотря на красоту, не мой типаж. Мне не хватало в ней девической живости и непосредственности.

Что касается отечественного кино, то со времён Станиславского и Михаила Чехова первоклассных актёров у нас не счесть. Начнёшь перечислять, не остановишься. Вот только навскидку: Крючков и Андреев, Жаров и Алейников, Чирков и Меркурьев, Лукьянов и Кадочников… А позже − Смоктуновский и Юрский, Папанов и Леонов, Козаков и Баталов, Куравлёв  и Борисов, Адомайтис и Будрайтис, Банионис и Калныньш, оба Соломина, Тихонов и Калягин, Кузнецов и Абдулов, Лановой и Боярский, Табаков и Миронов, рано ушедшие Вадим Спиридонов и Олег Даль…

А среди актрис – Любовь Орлова и Марина Ладынина, Фаина Раневская и Вера Марецкая, Лариса Голубкина и Людмила Касаткина, Людмила Гурченко и Наталья Варлей, Марина Неёлова и Галина Беляева…

Но я не закончил про мужчин, женщины перебили. Олег Янковский с «Полётов во сне и наяву» вне критики, Михаил Ульянов подтвердил свою гениальность фильмом «Без свидетелей», а Юрий Яковлев с Владимиром Этушем − телефильмом «Игра», который зачем-то размагнитили. Юрий Никулин был далеко не только комиком − возьмите «Они сражались за Родину» и «Когда деревья были большими». Александр Домогаров и Юрий Беляев отличились в сериале Владимира Попкова про графиню Монсоро. Кстати, это наиболее добросовестная экранизация романа Александра Дюма. Жаль, что в таком же духе Попков не поставил «Графа Монте-Кристо». Другие же экранизации Дюма в разной степени приближаются к ядовитой эпиграмме Валентина Гафта:

Пока-пока-покакали
На старого Дюма,
Читатели заплакали
От этого дерьма!

Чем же они мне, как и Гафту, не угодили? В любом искусстве я ценю добросовестность и не терплю авторский выпендрёж, не говоря уже о халтуре. Ты убедительно покажи то, что экранизируешь, и не лезь туда со своим «прочтением», ибо, как правило, это будет снижение планки, заданной первоисточником. Чужой труд, если он достойный, надо уважать. А если у тебя к нему претензии, отложи его в сторону и возьми то, что нравится безусловно, во что ты влюблён. Слава Богу, достойных экрана литературных произведений ещё хватит не на одно поколение кинематографистов.

Или тебе важнее продемонстрировать себя? Тогда сам создай литературную основу и делай с ней, что хочешь. А я, наглядевшись экранизаторов-интерпретаторов, предпочту им документальные фильмы про историю и про войну, – они самые правдивые. Хотя злые языки утверждают, что и военная кинохроника сильно грешит постановочными сценами.. Как правило, это искажение. Поэтому я люблю документальные фильмы про историю и про войну, они самые правдивые. Хотя злые языки утверждают, что военная кинохроника тоже сильно грешит постановочными сценами.

А ещё я всегда любил остроумные и весёлые комедии, начиная с неповторимого Чарли Чаплина, феноменального Бастера Китона, забавного Джорджа Формби («Джордж из Динки-джаза»), комичных братьев Ритц («Три мушкетёра»), весёлых французов Луи де Фюнеса и Пьера Ришара, наших «Весёлых ребят» во главе с Леонидом Утёсовым и кончая талантливыми работами Леонида Гайдая. Много весёлого остроумия попадалось и в мультипликациях с лёгкой руки гениального прародителя Уолта Диснея. Комедиям не требуется достоверность, а вот узнаваемость типажей и ситуаций необходима, но в форме смешного шаржа и мягкого гротеска. И это бывает посложнее драм и трагедий.

Однако хватит про кино, а то я уже вышел из хронологических рамок. Как говаривал упомянутый Дюма, вернёмся к нашему повествованию. 

Когда я окончил девятый класс, мы двумя семьями на большой машине «ЗиМ» совершили поездку в Ленинград. Второй семьёй были Чернышёвы, а Чернышёв Алексей Павлович – старинный папин коллега ещё с довоенной ленинградской эпохи. Долгое время они жили в Саратове, откуда три года назад переехали в Ригу. У них было две дочки – маленькая Нина и моя ровесница Рита, с которой к тому времени мы с братом были уже весьма дружны. Между делом она учила нас новым модным танцам. Их квартира, как и дача, располагались недалеко от наших, что способствовало поддержанию контактов.

По дороге в Ленинград мы заночевали частично в машине, а частично в придорожном стоге сена. В Ленинграде гостили у чернышёвской родственницы, вспоминали раннее детство, гуляли по паркам и фотографировали архитектурные ансамбли. Ленинград удивил обилием кошек во дворах и на придомовых территориях. А на обратном пути мы заночевали во Пскове, в гостинице. Псков нас тоже удивил, но не кошками, а галками, которые, толпой собравшись на крыше, чуть свет разбудили нас своей громкой болтовнёй.

Но вот пролетел и мой последний, десятый класс. К экзаменам на аттестат зрелости я готовился на даче. Решал задачи из «продвинутого» учебника Ларичева, писал сочинения на вероятные темы, запоминая цитаты и удачные фразы. Засиживался за полночь и однажды вдруг услышал, как в саду расчирикались птицы. Что там случилось? Приоткрыл ставни – а за окном уже светло! Глянул на часы – четыре! Плюнул на всё и пошёл спать. Зато все экзамены сдал на пятёрки.

После проверки экзаменационных сочинений комиссией гороно в класс пришла Галина Моисеевна, чтобы доложить результаты. Меня она спросила, как пишется «в общем». «Так и пишется, – говорю. – В общем». – «Раздельно?» – «Разумеется». – «А что же вы пишете вместе?» – «Я? Не может быть!» – «Тем не менее. Надо быть внимательнее. Хорошо, что я успела исправить. Вам пятёрка». Тут две девочки стали возмущаться: почему им поставили четвёрки, хотя у них нет ошибок, а мне – с ошибкой – пятёрку? Галина Моисеевна стала им объяснять, а я уже вышел из класса. Но дверь была открыта, и я слышал, как на их ропот она рассердилась: «Вы себя с Авотиным не равняйте! Разный уровень». Это был удар ниже пояса, и они замолкли. А за это на выпускном вечере я пригласил её на танец, и мы танцевали даже два раза. Не игнорировал я и свою давнюю любовь, чувство к которой за прошедшие пять лет не остыло, хотя и потеряло остроту и таинственность.

В нашем классе была круглая отличница Ира Ивашенко, девочка умная и бойкая, претендовавшая на золотую медаль. Помню, как однажды на уроке я послал ей выпавшую ресничку, завернув её в бумажку и снабдив припиской: «Сударыня! С почтением возвращаю ресницу, которую Вы обронили». Вскоре ресничка вернулась с подписью: «Это или твоя, или коровья».

В отличие от Иры, у меня с первой четверти оставалось несколько четвёрок, поэтому медаль мне пророчили серебряную. Однако благодаря продуманной тактике к концу года я исправил все четвёрки на пятёрки. А тут ещё и выпускные экзамены сдал на отлично. Встал вопрос – что со мной делать? Пятёрки пятёрками, но ни в одной четверти этого года, как и вообще после третьего класса, отличником я не был. Поэтому второй золотой медали для нашего класса не заготовили. Спорить я не стал и согласился на четвёрку по какому-нибудь второстепенному предмету, не влияющему на поступление в вуз. Выбрал психологию, хотя и там за год выходила пятёрка. И получил свою серебряную медаль.   

                                                                 Официальный портрет выпускника средней школы.

Летом мы с мамой поехали на машине в Москву, к Маклаковым. Выехали поздно, ехали ночью, и водитель Николай Владимирович постепенно стал клевать носом. Опасаясь, что заснёт, он, едва начало светать, передал руль мне, а сам пересел вздремнуть на заднее сиденье. Всё шло гладко, пока я не прозевал переносный дорожный знак со стрелкой вправо, в объезд. Внезапно из утреннего тумана перед машиной возникла куча щебня. Едва успев затормозить, я ткнулся в неё автомобильным носом. Оказалось, участок дороги приготовили к ремонту. Пассажиры в панике проснулись, и я уступил место законному водителю, пока не погубил всю компанию.

В Москве я посетил несколько столичных вузов в плане выбора будущей учёбы. Зашёл на факультет журналистики МГУ, размещавшийся на Моховой, и разочаровался, увидев мрачные, тускло освещённые коридоры и орфографические ошибки в стенгазете. Сходил на подготовительные курсы в Архитектурный – порисовал геометрические фигуры и гипсовые модели. Затем по наущению папиного знакомого профессора МАИ зашёл в авиационный. А Андрей затащил меня в свою школу на концерт самодеятельности и прихватил аккордеон, на котором тоже учился играть. Ко всеобщему восторгу я сыграл там мелодию песенки Раджа из свежего фильма «Бродяга».

Когда вернулись в Ригу, вопрос, в какой институт пойти учиться, остался открытым. Среди намеченных был ещё Московский институт международных отношений, но мы с Юркой шутили: раз МИМО, значит, мимо. Строгановка и Мухинка почему-то выпали из нашего поля зрения, а могли бы нам подойти. Хотя медаль давала право поступления без экзаменов, в творческих вузах предстояло пройти собеседование и конкурс по специальности.

В итоге мы очертя голову подались во ВГИК, прямо на режиссёрский факультет. Всё-таки кино привлекало нас больше всего, да и благодаря просмотрам я неплохо в нём поднаторел. А почему на режиссёрский? В основном, мне хотелось экранизировать любимые книги, а то, что уже было сделано, мне часто не нравилось. Вот этот герой совсем на себя не похож. А эту сцену я сделал бы лучше. Жизненнее, что ли. Или эффектнее. А тут они зачем-то переделали события по-своему, аж досада берёт. Добро бы к лучшему, но ведь стало хуже, чем в оригинале! 

Вообще, к концу школы я чувствовал себя среди постановщиков фильмов, как и среди писателей, потенциально равным среди равных. В фильмах и книгах наблюдал не только сюжет и образы героев, но и то, как это сделано. Что-то подвергал критике, не считаясь с авторитетами, чем-то восхищался, не считаясь с критикой. Замечал косяки и в сценарии, и в постановке. Не щадил и таких классиков, как Эйзенштейн: фильм «Александр Невский» считал технически слабым, а «Броненосец Потёмкин», хотя он и держался на вершине мировых рейтингов, – примитивным, как плакат. Типа «Я хочу, чтоб к штыку приравняли кино». Но мастерством кинопостановок я восхищался так же, как в литературе — психологическим скальпелем Шекспира или выразительным языком Гоголя. И если для написания романов мне не хватало фактической информации, то есть жизненного опыта, то для съёмки кинофильмов по готовому материалу – только знания технологии. Вот сейчас меня и научат!

Мы с приятелем готовы штурмовать ВГИК.

А на режиссёрском факультете было сорок человек на место, и конкуренты – не нам чета: многие уже с киностудий и из театров, да ещё и поступали не первый год. А школьников, вроде нас, и вовсе, по-моему, не было.

Между прочим, в это время абитуриентов из общежития ВГИКа приглашали в поездку на съёмки фильма «Они были первыми» про первых комсомольцев. Актёрский коллектив во главе с молодым артистом и героическим моряком Георгием Юматовым нуждался в ребятах на эпизодические роли. Если бы мы поехали, судьбы наши, возможно, сложились бы по-другому. Конечно, предстояло отказаться от поступления в этом году, зато к будущему году наши шансы заметно бы возросли. Но самоуверенность помешала нам свернуть с прямой дороги на окольную, и мы храбро ринулись на творческий конкурс.

Он состоял из трёх туров. На первое нам показали свежий фильм Ивана Пырьева «Испытание верности» и велели написать рецензию. С этим мы справились. Во втором туре проходило собеседование о творческом опыте соискателя. Хотя такового у нас было мало − рисунки, фотографии, стишки да апломб, но в поредевших списках лиц, допущенных к третьему туру, мы всё ещё числились. А вот после третьего тура − «Актёрское мастерство» – в списках нас уже не было. И то правда, откуда у нас актёрское мастерство? Одно фиглярство. Да и актёрами мы быть не собирались.

Не знаю, повлияла ли тут басня «Осёл и Соловей», которую я прочёл на экзамене, подразумевая под Соловьём, естественно, себя, а под Ослом – приёмную комиссию. При всей своей скромности я не чурался подобных дерзких шуточек. Надеюсь всё же, что на свой счёт эту басню они не приняли. А если и приняли, то снисходительно подумали: «Ай, Моська! Знать, она сильна, что лает на Слона», подразумевая под Слоном, естественно, себя, а меня под наглой Моськой.

Так или иначе, конкурс мы не прошли и в институт не попали. А позже я понял, что профессия кинорежиссёра мне вообще не подходила. Человек я не слишком публичный, скорее, интроверт, и без конца орать в мегафон, командуя бестолковой ватагой актёров, операторов, осветителей, рабочих, да ещё и массовкой, а потом управлять монтажом и озвучкой – нет, это совсем не в моём характере. Муторная, беспокойная работа. Скорее уж, я мог бы стать неплохим киноведом или сценаристом. Недаром мой тёзка, знаменитый английский кинорежиссёр Хичкок говорил: «Чтобы сделать великий фильм, необходимы три вещи — сценарий, сценарий и еще раз сценарий». А вовсе не режиссура. Вот и надо было поступать на соответствующий факультет, где и конкурс был гораздо меньше. Но в школьном возрасте наши знания о специфике профессий весьма поверхностны, и разглядеть своё амплуа получается далеко не у всех.  

В других вузах к тому времени приёмные экзамены закончились, но меня как медалиста это не пугало. Я просмотрел республиканскую квоту подготовки национальных кадров – к сожалению, в творческие вузы там квот не было. Тогда оформил заявление в МИИТ – это был наиболее приличный вариант. Думаю, проучусь годик, а там куда-нибудь переметнусь. Но судьба снова распорядилась иначе.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24

10 комментариев к записи “Кое-что о себе”