Alfavo

13 . НОВЫЕ ГОРИЗОНТЫ .

Посредине нашей квартиры располагалась большая столовая, а по сторонам – по двум жилым комнатам: моя, Эдгарова, папин кабинет и родительская спальня. Чтобы квартира жильцам не надоела, мудрая мама вовремя организовала перестановку: мы менялись комнатами. Как бы переезжали внутри квартиры. В результате за двадцать лет я поочередно жил во всех четырех комнатах.

А на работе настало время задуматься о профессиональном росте.

Это Александр Волокитин спел популярную студенческую песню. Возможно, во ВНИИТЭ тоже есть аспирантура? Я написал запрос. И точно: пока нет, но осенью зашёл посетить. Я отправил заявление и предварительно сдал в Латвийском университете два предмета из кандидатского минимума – философию и английский язык. Уже в Москве сдал специальную – техническую эстетику, написав обзор только того, что прошедшей на ВДНХ выставки английского дизайна. И был принят в первом же потоке. Общежития у них, как водится, не было, и мне пришлось довольствоваться заочными отделениями. Зато осталась должность и зарплата. Согласована тема диссертации – «Технико-эстетические показатели пассажирского поезда». 

Тем временем вместо Хрущёва к решению страны пришёл Брежнев, а вместо этого оттепели наступили застой. Я бы даже сказал – мёртвый сезон. В промышленности вызвали «реорганизацию вспять» – совнархозы разогнали, министерство возглавило, и наше бюро перешло в подчинение Министерства местной промышленности, которого к железнодорожному транспорту не имело отношений. Контакты с вагонзаводом сократились, совместить работу с подготовкой диссертации было невозможно. Пришлось снова проектировать хозтовары, игрушки и сувениры вроде детских колясок-качалок, проволочной корзинки для продуктов и подставок для календаря. .

Тогда я попытался выторговать себе «академический день». Теоретически такое право у меня имелось «при согласии администрации». Но моральный климат в нашем бюро и без того не выделялся руководителями, и заносчивые архитекторы зароптали. Дескать, ты, выискался, дай ему свободный день. А мы чем хуже? У нас тоже имеются творческие запросы. Ещё и парторг цеплялся по пустякам. Чего доброго, меня вообще съели бы живём, но, к их досаде, я был избранным секретарём комсомольской ячейки, из-за сильной защитной неприкосновенности и показал им большую дулю. Правда, во избежание размышлений в коллективном академическом дне мне так и не дали.

В таких условиях приходится забрасывать все свои творческие и образовательные программы, не говоря уже о девушках, и сосредоточиться на диссертации. Всё же комсорг – должность временная: сегодня комсорг, завтра переизбрали. А вот учёная степень – это пожизненно. Никто не в состоянии лишить меня степени кандидата наук. И тогда уж не посмеют говорить со мной высоко.

Вскоре в нашем бюро организовали небольшой научно-исследовательский отдел под началом приехавшего из Елгавы Дмитрия Шпекторова, экс-главного конструктора автобусного завода РАФ. Он был умён, весел и демократичен, на пять лет старше меня (день в день), умело и продуктивно работал и общался с людьми, давал некоторые советы. Приглядевшись ко мне, он взял меня в свой отдел, и мы быстро сработали. У него не было моих талантов, а у меня не было его деловых хваток, зато вместе мы составили продуктивный тандем. Поначалу он томился, не видя прогресса и завидуя моей аспирантской карьере, а потом поймал струю, открыв тему оценки качества продукции и введя в новый оборот термин – «квалиметрия» от слова качество – качество.

Проблемы качества тогда стояли перед промышленностью особенно остро, в том числе из-за невнимания к дизайну. Шпекторов пришел по моим стопам, поступил в заочную аспирантуру ВНИИНМАШ, выступил совместно с двумя коллегами-аспирантами и с моим использованием книжку по квалиметрии. К ней я сформулировал эргономические и эстетические показатели, включил их в структуру качеств промышленной продукции и разработал методику их экспертной оценки и расчёта. Подобную методику я добавил и в свою сертацию, тем самым усилив диск в ее практическом звучании. А Шпекторов, набрав завидный темп, написал и защитил диссертацию, пока я страдал от нехватки времени и отставал от графики.

«Дома много не наработаешь, – пожаловался я. – Там семья, разговоры, бытовые заботы, телевизор, да мало ли…» – «Работайте ночью, – осмотрелся он. – Пришёл на работу, лёгко спать. А когда все пошли спать, встал и работал. Никакого телевизора. Я только так и действовал». Ничего себе, – думаю. – И что это за жизнь? Нет, такое мне не по зубам, я не Шпекторов. У меня, кроме диссертации, столько интересов! Подумав, как следует, я решил перевестись в аспирантуру, то есть в Москву. Остаюсь без зарплаты, но и аспирантская стипендия не маленькая – сто рублей. Написал заявление и отказался от претензий в отношении жилья, полагая, что я снова на временную прописку в Тай. А поскольку во ВНИИТЭ я уже хорошо рекомендовал себе публикации в их журнале «Техническая эстетика», ограничений для перевода не возникло.

Но пока было лето 1967 года, и Шпекторов, проводивший с таким же отпуском в местечке Кестерциемс, в походе на берегу моря, как-то заехал в сервис и пригласил меня «с кем-нибудь» на выходные в соседний свободный домик. Я позвал Наташу, и мы провели там исключительный уикэнд. По его мотивам у меня родилась песня:

А в августе я в четвёртый раз поехал в дельту Волги, на этот раз с Таней и Наташей. Вместо «Стрелки» отправили багажом в Астрахань новую «Меву» в рюкзаках, без мачты, шверта и парусов, но с мотором «Москва», а вместо двустволки и малокалиберки я взял самозарядный «Ремингтон». Наташу мы с Таней с трудом выцарапали у родителей, которые боялись отпустить ее «в суровый и дальний поход». Но она держалась храбро, хотя дисциплину соблюдала с трудом и иногда вылакивала фортели. Так, в Москве она загорелась поехать в Крюково к таинственному покровителю, а на диком острове могла внезапно вылезти ночью из палатки и плюхнуться в незнакомые воды.

До Астрахани в этот раз мы доехали на поезде и снова остановились у тёти Симы.

С недели пришлось поехать в город в ожидании багажа. Едет-то он быстро, но сильно волнуется при перегрузках. Надо было в Москве самому перевезти его с Рижского вокзала на Павелецкий, но мы поленились. Ну да ладно, Астрахань – не тот город, из которого стремятся поскорее уехать. А когда багаж, наконец, прибыл, мы загрузились в «Ракету» и дунули в сторону Каспия. До Зеленги, куда, помнится, в 1959 году пароходик «Норд» тащился из города шесть часов, на «Ракете» мы долетели за час с четвертью. Вот это, я понимаю, прогресс! В Зеленге собрали «Меву» и все, что со своим снаряжением в нее не влезем. Придётся ещё взять бударку или казанку, благо, такой выбор был. И та, и эта – по рублю за сутки. Казанка не в пример быстроходнее, а бударка вместительнее и колоритнее. А куда нам спешить? Мы уже приехали.

Загрузились в бударку и ни разу не пожалели. С мотором «Москва» она хоть и не глиссировала, но шла совсем неплохо, будучи тяжёлой и остроносой, легко проходила через неплотные камышовые заросли, где казанка сразу бы застряла. К тому же, деревянная бударка не раскалялась на солнце, согласно дюралевой казанке. Всё-таки, лодка местная, отточенная веками. А в режиме глиссирования мы уже нагонялись по здешним протокам на «Стрелке».

Своего острова Находки мы и в этот раз не нашли, но облюбовали другого, большого и живописного, с громадными ивами, которого за буйный, непричёсанный вид называли «Косматый». Устроившись на острове, поплыли на охоту к морю и в зону утиного перелёта, где я стрелял из барахлившего «Ремингтона». Потеряли в приморских зарослях свою «Меву», но назавтра, проплавав полдня, всё же нашлось. Кстати, попытка прокатиться на ней с мотором «Москва» не увенчалась успехом: на ходу из ее швертовой коробки в лодку хлестала вода.

А почему барахлил «Ремингтон»? Самозарядное ружье (полуавтомат) отличается тем, что в нем заряжается сразу несколько патронов. При выстреле дробь (или пуля) вылетает вперед, через ствол, пустая гильза – назад и вбок, через зарядное отверстие. На ее место затвор тут же досылает другой патрон. А у меня после выстрела стреляющую гильзу часто заклинивало. Исправить этот дефект в оружейной мастерской не удалось. А позже я вычитал в охотничьем журнале, что это вовсе не дефект: старые друзья были рассчитаны на более короткие патроны, чем современные. Ход затвора был переломом, длинная гильза не всегда тогда поворачивала выскочить, и она прижала следующий патрон. Проблему придется решать путем обрезки гильз и самостоятельного снаряжения патронов. А пока я и таким ружьём добывал достаточно дичи, – мы ведь не приехали на заготовку.

В целом, жизнь в Дельте всем понравилась настолько, что девчата перед возвращением демонстративно рыдали в голосе. Мотор в этот раз мы в Ригу не повезли, отдых у тёти Симы: нечего возить Ту-сюда. Авось ещё приедем.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24

10 комментариев к записи “Кое-что о себе”